«Проектом нужно жить» – Александр Беляев, ТИСК, г. Томск

Большое интервью с известным томским бизнесменом Александром Беляевым.

Компании:

Об Александре Беляеве широко заговорили в тот момент, когда созданная с его участием компания смогла решить многолетнюю экологическую проблему Томской области – безальтернативную добычу песчано-гравийной смеси из русла Томи. Три предыдущих попытки – в 1968, 1988 и 1994 годах – так не увенчались успехом. Сегодня Беляев вновь приступает к реализации масштабного и по-своему уникального проекта, но уже в совершенно иной сфере деятельности. О том, зачем это ему понадобилось и как он намеревается его реализовывать – в большом материале рубрики «Персона».

Александр Беляев, ТИСК, г. Томск

Александр Беляев, ТИСК, г. Томск

– Александр Юрьевич, в Томске вы известны как человек, имеющий отношение к сразу нескольким бизнесам. Сколько их у вас в настоящий момент и какую роль вы в них играете?

– В прошлом году я продал бизнес, связанный со строительным рынком, конкретно – с карьерами по добыче инертных материалов. Предвосхищая вопрос о том, почему продал, скажу: как только бизнес выходит на «текущий», стабильный режим работы, я начинаю, что называется, брать себя за шиворот и тащить на работу, мне становится неинтересно.

Торговать я начал в самом начале 90-х, в эпоху повального дефицита и отсутствия любых правил торговли. Друг отца привез в Томск колбасу из Астаны, здесь ее не было. И так получилось, что у них сломалась машина. Мне было 13 лет, они позвонили отцу и попросили «встать на яму» для ремонта. Я смотрю – лето, жара, стоит машина колбасы… И говорю им: «Давайте помогу с реализацией». Пока они ремонтировали машину, колбасы у них не стало. Впоследствии эти люди заранее звонили и говорили: «Саня, мы едем, готовься».

Затем возил китайские вещи на рынок Томска, сахар из Казахстана в Москву, отгружал из Томска лес, занимался нефтетрейдингом – реализовывал нефть с региональных ПОНов и газоконденсат по дилерскому договору с ТНК-BP. А еще мы были единственными, у кого получилось поставлять сюда из Китая качественный цемент. Года до 2008 топкинская продукция стоила дорого, да и вообще была дефицитной, китайскую же нужно было суметь довезти так, чтобы она не потеряла в качестве. Через 60 дней после изготовления цемент начинает терять марку, и все, кто ни пытался доставить его в Томск в приемлемые сроки, «вязли» уже в портах Приморья. Мы сумели отладить эту схему.

Так вот, на каком-то этапе мне стало интересно уже не просто торговать, но еще и производить то, чем ты торгуешь. Многие считают, что инвестиционные проекты это неподъемно по деньгам и вообще связано с огромными рисками. Меня же сходу научили тому, что деньги это просто инструмент. Который можно купить, продать, взять в аренду – главное соблюдать условия работы с этим инструментом. А само по себе наличие рисков не означает, что проект не нужно реализовывать, с ними нужно работать. Если вы живете проектом, прорабатываете и просчитываете возможные риски на максимально возможную глубину, то все это становится решаемым.

Первым таким проектом для меня стала разработка Кандинского месторождения песчано-гравийной смеси, его мы «поднимали» с нуля. В буквальном смысле – реализовывали на абсолютно пустом месте. До нас было три неудачных попытки, и чтобы не заполучить четвертую (вернее наоборот – добиться здесь первой удачи) приходилось максимально глубоко погружаться в проект. Дышать им, вкладывать в него душу.

Сегодня это дочерняя структура ТДСК, полностью закрывающая потребности холдинга в инертных материалах. Материалы с Кандинского месторождения сейчас ложатся в стены  не только томских домов. Они формируют объекты Новосибирской и Кемеровской областей, формируют основы нефтяных площадок региона, газового трубопровода «Сила Сибири» и многое другое. Сердце компании – это Завод Крупнопанельного Домостроения (ЗКПД ТДСК), а кровь – инертные материалы с созданного нами месторождения. Последние годы Томская Домостроительная Компания уверенно держится в ТОП 10 крупнейших строительных компаний России. А руководителя ОАО ТДСК Александра Карловича Шпетера я считаю одним из своих учителей.

После было реализовано еще два схожих по тематике проекта, также нацеленных на томский рынок. Параллельно мы с партнерами создали предприятие по переработке жадеита (минерал зеленого цвета, драгоценный поделочный камень – ред.). И это тоже был большой опыт.

Сейчас у меня нет действующего бизнеса, я выступаю в роли старт-менеджера и к концу этого года рассчитываю запустить два или три крупных проекта.
Один из них я уже готов обсуждать достаточно подробно, он связан с промышленным культивированием лесной ягоды. Еще два проекта относятся к сфере недропользования, однако пока о них говорить не хотелось бы – нужно как минимум дождаться завершения процесса лицензирования.

Александр Беляев, ТИСК, г. Томск.

– Почему именно ягода?

– Идея родилась из довольно обычной беседы, состоявшейся в администрации Томского района. Один из специалистов пожаловался на то, что в районе сплошь кислые почвы, на которых никогда и ничего не вырастет. На что я возразил следующее: вся ягода растет именно на кислых почвах. Этот разговор, что называется, запал в душу, впоследствии мы проработали этот вопрос с магистрантами и преподавателями Экономического Института ТГУ и увидели, что рентабельность здесь может быть просто колоссальной.
Начнем с того, что большинство природных ресурсов являются исчерпаемыми. Будь это песок, золото, нефть – все на каком-то этапе заканчивается. А кустик клюквы в природных условиях растет и приносит плоды триста лет. В промышленных условиях облагороженная и культивированная ягода «живет» чуть меньше, однако ничто не мешает создать подразделение, которое будет заниматься возобновлением этого фонда. И потому такой бизнес практически вечен, это очень интересно.

К тому же речь идет о продуктах питания, которые не привязаны к региональному рынку. Лично я с огромным удивлением открыл для себя тот факт, что 95% клубники, которая перерабатывается в России, является привозной. Ее везут из Китая, Польши, Египта и т.д. То есть в данном случае мы имеем практически бездонный рынок. Ну а помимо внутреннего рынка есть еще и население того же Китая и Индии, в которых лесной сибирской ягоды просто нет. Это значит, что все произведенное будет продано. Годовой объем мирового рынка одной лишь клюквы составляет 1 млрд 800 млн долларов. При этом промышленное культивирование обеспечивает окупаемость ягодников уже со второго урожая.

Александр Беляев, ТИСК, г. Томск.

– Вас не смущает тот факт, что опираться в подобных делах на мнения магистрантов (пускай и обучающихся в ТГУ), это, как минимум, неоднозначное решение?

– Для того чтобы получить первичную оценку идеи, собрать независимые и незашоренные мнения, это, наверное, лучший подход. Вообще, в настоящий момент мы работаем над углублением такого сотрудничества – вплоть до того, что Томский госуниверситет может стать одним из соучредителей проекта.

Кроме того, речь идет о подготовке специалистов, способных работать над поставленными задачами – готовых на рынке пока нет, их нужно будет учить. Поэтому мы предварительно договорились о том, что ТГУ внесет корректировки в некоторые образовательные программы и будет выпускать специалистов нужного нам профиля. Это очень важный момент, потому что вопрос кадров, как известно, решает все.

Что же касается научной составляющей проекта, то сейчас над ней работают два НИИ (барнаульский Институт садоводства Сибири имени Лисавенко и томский НИИ сельского хозяйства и торфа), а также профильные подразделения ТГУ.

Безусловно, для начала мы планируем отработать технологию – на базе опытных плантации в том числе. Однако при этом ничто не мешает изучать и уже реализованный опыт. То есть, с одной стороны, как ни странно, выращивание сибирской ягоды в Сибири является инновационным проектом – в промышленных масштабах в России это пока никем не реализовано. Пожалуй, единственная в России промышленная плантация по выращиванию клюквы занимает 120 га. В Архангельске стартует проект и также исключительно под клюкву, там речь идет о 500 га. Проекта, подобного нашему (то есть такого, в котором было бы глубоко просчитано промышленное выращивание сразу нескольких ягодных культур) в стране нет ни у кого.

С другой стороны, в свое время что-то в этом направлении осуществлялось, но остановилось на этапе проведенных опытов и отборов. Мы, к примеру, хорошо изучили опыт Костромской области, где работает лесная станция по селекции клюквы. Там есть опытные плантации, и на таких наработках вполне можно основываться. Другое дело, что в одном месте, к примеру, выведены сорта клюквы, в другом – получены технологии механизации, и все это нужно собрать воедино. То чего в России пока не произошло и чем мы сейчас активно занимаемся. Ну а после того, как все это будет сведено воедино, полученные решения будут запатентованы. Могу сказать, что у нас будет работать целый отдел по патентованию, такой объем нового планируется создать и реализовать. Хотя, опять же, ничего сверхгениального тут нет.

К примеру, нами уже принято решение о строительстве собственного центра по выращиванию саженцев – нигде в России необходимого их количества не найти. Выход – либо заказывать и покупать за рубежом, либо строить свой завод микроклонарного размножения. Второй вариант гораздо эффективнее. По ряду культур часть саженцев можно закупить в Бакчарском центре, часть в Барнауле и в Костроме, в Польше и в Голландии. Ну а далее мы начнем культивировать их самостоятельно.

Александр Беляев, ТИСК, г. Томск.

– Вы употребили слово плантация, которое в русском языке употребляется, как правило, в негативном ключе. Тяжелый дешевый труд, огромные нормы выработки и все такое прочее. Собираетесь стать плантатором?

– Собираюсь достигнуть максимальной степени механизации производства. В свое время я пришел к четкому выводу о том, что лучше купить дорогую технику и платить по 100 000 рублей в месяц трем работникам, чем эксплуатировать массовый и низкоэффективный труд. Один современный комбайн заменяет до 50 человек, и это, безусловно, выгодно и работникам, и владельцу, и предприятию в целом.

В России, к сожалению, механизация сельского хозяйства в нише ягодных культур практически не развита – хотя в мире подобных разработок огромное количество. В рамках проработки проекта доводилось наблюдать за работой голландской цветочной фермы: так вот, на ней все процессы по выращиванию тюльпанов (а это очень нежные растения), начиная с посадки и заканчивая уборкой луковиц, полностью механизированы. Поэтому технологии такого рода будут привлечены из-за рубежа, что-то напрямую, что-то через адаптацию к нашим условиям.

Что же касается плантации, то это вполне рабочий термин. Он, к примеру, встречается в том же Лесном кодексе – в нем под плантацией подразумевается участок лесных земель, на котором выращивают насаждения определенных пород (деревьев, кустарников и т.д.).

Александр Беляев, ТИСК, г. Томск.

– Не опасаетесь издержек от эффекта сезонности?

– Все участки, которые мы планируем задействовать, будут расположены в Томском районе между реками Томь и Обь. Говоря грубо – с юга на север между Курлеком и Киреевском. Это большой треугольник с оптимальными почвами для выращивания различных типов ягодных культур – клюквы, брусники, жимолости, малины, черники, морошки. Такая поликультурность эффективна еще и с точки зрения оптимизации производственных процессов.

Одни и те же комбайны могут убирать как жимолость, которая вызревает в июне, так и малину со смородиной (созревают в августе и конце сентября). Если иметь ввиду классический вариант, скажем, с садом малины, то комбайн действительно будет работать самое больше один месяц в году, а 11 месяцев простаивать. Но если ввести поликультурность, то этот же комбайн будет работать 5-6 месяцев.

Александр Беляев, ТИСК, г. Томск.

– Если говорить о землях – хоть лесного, хоть сельскохозяйственного фонда – то власти (особенно Томского района) в этом вопросе не всегда, скажем так, с энтузиазмом смотрят в сторону инвесторов. Как они относятся к вам и вашему начинанию?

– Как бы то ни было, местная власть не может не поддержать проект, который даст порядка 3% прироста валового регионального продукта области. Кроме того, он подразумевает создание до 2 000 рабочих мест.

Да, она пока несколько настороженно ко всему этому относится, потому что это крупное начинание. Общий бюджет ягодного проекта составляет порядка 5 млрд рублей, которые будут инвестированы в течение 10 лет. Сюда входит все – от закладки садов и строительства производственных объектов до последующего выкупа земельных участков и создание собственного логистического подразделения.

Уже на третий год с момента старта проекта могут быть собраны первые заметные урожаи. На более-менее промышленные уровни мы выйдем примерно на пятый год. На седьмой год проект начнет приносить прибыль, несмотря на то, что все еще будет находиться на инвестиционной стадии. То есть часть этой прибыли будет реинвестирована в проект.

Что же касается земель и лесного фонда в частности, то в Томском районе хорошего леса, наверное, уже и не найти. Охраняемые участки есть, но речь, конечно же, идет не о них. Проектом востребовано два типа участков. Это либо заброшенные пашни, которые не используются в силу ряда причин, там мы планируем высадить кустарниковые культуры – жимолость и облепиху. Второй тип – лесные участки: заболоченные, мягколиственные и поросшие преимущественно низкобонитетным лесом (бонитет леса – характеристика его продуктивности и скорости роста насаждений, ред). Мы выбираем те земли, которые не представляют интереса с точки зрения использования в классическом лесном хозяйстве.

Ну и еще раз – по количеству биомассы на гектар реализация ягодных проектов в разы эффективнее, чем классическая заготовка древесины. Лес валится, высаживается заново, затем растет в течение ста лет. Что-то полезное с такого участка можно собрать раз в столетие, ягода же собирается ежегодно.

Александр Беляев, ТИСК, г. Томск.

– Как вы в целом оцениваете местный инвестиционный климат?

– Отвечу следующим образом – я здесь живу, здесь работаю и хочу жить и работать в дальнейшем. Здесь живут и мои дети. Да, в свое время мы изучали возможность отъезда – как из Томской области, так и из России. Однако в итоге приняли твердое решение о том, что остаемся в Томске.

Вообще, по моему мнению, легко не бывает нигде. Везде есть свои плюсы и минусы. Здесь – если опять же в целом – я все-таки встречаю понимание на всех этапах рабочего процесса.

Ну и в какой-то мере повторюсь: будет очень странно, если местные власти не поддержат проект, способный вывести Россию в ТОП крупнейших мировых производителей лесной ягоды.

Владимир Путин четко обозначил приоритет дальнейшего развития сельского хозяйства – власти должны стимулировать ввод в оборот простаивающих земель и внедрение передовых агротехнологий. И не просто потому, что «так надо», а для повышения эффективности производства. Эффективность – вот ключевое слово во всем этом послании. На практике же мы видим, что в Сибири пытаются выращивать «кукурузу» да еще и всячески поддерживать это дело. Не сибирскую ягоду (речь, конечно же, о промышленных масштабах), а «кукурузу»! Как будто хрущевских экспериментов не хватило. И при этом все жалуются на погоду, климат, неурожаи, ранние заморозки и прочее – ну вот брусника, на пример, не боится ранних заморозков.

Да, лесную ягоду у нас принято относить к дикоросам. Но если вы попробуете возить в промышленных масштабах ту же клюкву из Нижнего Васюгана, то по прибытии в Томск она для вас станет золотой. Нужно будет строить зимник, создавать целую инфраструктуру – это окажется гораздо дороже и на порядок менее эффективно, чем разводить ягоду в Томском районе.

Проект настолько интересный, что развивать мы его будем в любом случае – даже если по каким-то причинам нам не удастся достичь взаимопонимания с местными властями. Мне уже звонили из Красноярска, Новосибирска и Алтая, эти варианты рассматриваются как запасные. Однако я томич и хочу реализовать все это здесь, в Томской области.

Александр Беляев, ТИСК, г. Томск.

– Каковы источники инвестиций в ягодный проект?

– Как старт-менеджер в этом вопросе я стараюсь применять принцип вариативности – сегодня по этому проекту есть три альтернативных источника привлечения средств.

Проект готовы кредитовать банки (то есть речь не об одной кредитной организации), в нем готовы участвовать частные инвесторы, существуют и другие варианты. Мы же рассчитываем все таким образом, чтобы при любом раскладе можно было переключиться на альтернативный источник и реализовать начатое. Хотя это, опять же, мой личный опыт: за свою жизнь я запустил более четырех производств с нуля. И считаю, что знаю, где в таких случаях нужно «подстелить соломки».

Александр Беляев, ТИСК, г. Томск.

– Говорят, что найти привлеченные средства на инвестиционные цели сейчас практически невозможно.

– Дело в том, что для запуска проекта необходимы и собственные средства – до 10-15% от его итоговой стоимости. Дальше нужно работать, причем работать много и хорошо, но без собственных денег будет действительно непросто.

К примеру, на сегодняшний день полноценные программы проектного финансирования на территории Томской области работают в трех банках. Но для того, чтобы получить такой кредит, необходимо вложить в проработку проекта достаточно серьезные средства. Ну а во-вторых, нужно иметь деньги хотя бы на последующее обслуживание этого кредита. И у большинства инициаторов проектов этого просто нет, отсюда и такие настроения.

Широко известный в финансовых кругах региона Сергей Александрович Бондаренко (С.А.Бондаренко руководил томским филиалом банка ВТБ с 2002 по 2007 годы – ред.), мой партнер по первым компаниям группы ТИСК, с которым мы в свое время создали бизнес по добыче и переработке ПГС, научил меня следующему – проект нужно тщательно проработать и вложить в него собственные первоначальные средства. И тогда привлечение инвестиций станет техническим вопросом, вплоть до появления возможности выбирать. Это был очень важный урок, который я усвоил довольно хорошо.

Александр Беляев, ТИСК, г. Томск.

– На какую именно поддержку от властей вы рассчитываете?

– В данный момент мы планируем подписать с областью инвестиционное соглашение и прописать в нем встречные права и обязанности. Со стороны властей речь идет о предоставлении земель в аренду, льготах по налогам, по технологическим подключениям, субсидировании части затрат в рамках федеральных программ и т.д. То есть обо всем, что область может дать в рамках действующего законодательства.

Мы же со своей стороны готовы взять на себя встречные и вполне конкретные обязательства – по срокам, объемам, рабочим местам, средним заработным платам и прочим показателям.

Примечательно здесь то, что очень многое из этого власть с радостью готова давать, возникает вопрос – кому? В сырой проект нельзя. Внешние, допустим те же китайские инвесторы, как показывает жизнь, зачастую действуют по принципу английской колониальной политики, в первую очередь, высасывая ресурсы. А местных, т.е. инициированных теми, кому не безразлична дальнейшая судьба региона, проработанных и обеспеченных проектов – единицы.

Александр Беляев, ТИСК, г. Томск.

– По идее инвестор должен ориентироваться и на общую ситуацию в экономике. Чувствуете то оживление, о котором сейчас принято говорить как о чем-то вполне состоявшемся?

– Оживление, безусловно, присутствует. Мы просто долго раскачиваемся, страна все-таки очень большая. Взять те же дороги – в последние годы в области наблюдается беспрецедентный объем финансирования дорожного строительства. Это значит, что фирмы-подрядчики получат немалые деньги. Они выдадут зарплаты своим рабочим, люди понесут их в магазины, кто-то купит жилье.

Америка вышла из Великой депрессии путем строительства всем известной сети автострад. Китай из кризиса 2008-09 гг вышел по сути тем же путем, построив огромное количество дорог. Наша страна тоже это делает, просто до практики «доходит» это только сейчас. Оживление налицо, однако, говоря, к примеру, о строительной отрасли, нужно отметить, что квартиры люди начнут покупать к концу следующего года (и хорошо, если так). Хотя определенный спрос на них есть и сейчас, отрасль все-таки «скорее жива».

Александр Беляев, ТИСК, г. Томск.

– Возвращаясь к ягоде – вы упомянули о перспективах выхода на рынки Китая и Индии. Об этом мечтают многие, и многие же жалуются на закрытость этих рынков. Как планируете их «вскрывать»?

– На мой взгляд, китайский рынок напротив открыт абсолютно для всего. Другое дело, что китайцы сами по себе являются очень сложными торговыми партнерами. Даже на уровне их мировоззрения, которое базируется на определенном типе культуре. Мы – кто бы и что ни говорил – относимся к христианской культуре, одним из базовых понятий для которой является «совесть». В китайском языке термина «совесть» не существует. Это не значит, что они бессовестные – они просто другие. И любое проникновение на китайский рынок это действительно непростое дело.

С другой стороны, лес ведь они у нас закупают, и нефть тоже. И насколько я знаю, в Китае была принята доктрина, согласно которой страна должна сделать упор на производстве определенных продуктов питания для внутреннего потребления. Остальное должно закупаться извне – вырастить все самостоятельно и снабдить этим все население они просто не в состоянии.

И к ягоде это имеет непосредственное отношение: одной из существенных статей экспорта из США в Китай является как раз-таки клюква. Сейчас там разворачивается история с повышением ввозных пошлин на продукты питания из США, посмотрим, чем это кончится – однако ясно одно, это гигантский рынок.

Кроме того, ягода это далеко не только варенье, «сухие» продукты и прочее. Это еще и фармакология, причем речь идет о широчайшем спектре применения. А учитывая то, что фармацевтическая промышленность Индии сегодня является одной из ведущих в мире, то вот вам и еще одно направление сбыта.

Александр Беляев, ТИСК, г. Томск.

– Планируете собственную переработку?

– Первостепенная задача, которая стоит перед нами, заключается в том, чтобы создать плантации. Для этого нужно иметь собственный завод по заморозке, а это весьма серьезное предприятие. И первые десять лет мы будем заниматься только этим.

Кроме того, переработчики в Томской области частично уже есть. К примеру, компания «САВА» – это уже по факту мировой бренд, их знают в Европе, они зарекомендовали себя как производители качественной продукции. И определенные договоренности о кооперации с ними уже есть (как и с винным заводом «Кахети», а также рядом небольших переработчиков). Впоследствии будем делать что-то свое – надеюсь, мне удастся найти свободную нишу, чтобы не конкурировать со своими партнерами. Кроме того, мне попросту интересно заниматься чем-то уникальным.

Говоря про тот же песок и гравий – когда мы выходили на рынок, 99% местного гравия добывалось в Томи, то есть ниши материковой добычи инертных материалов в Томске не существовало. У меня на это ушло порядка 10 лет, и сейчас более 70% материалов из песчано-гравийной смеси, которые идут в строительную отрасль Томска и области, добываются не в реке. Их добывают либо предприятия, которые создал я с партнерами, либо две небольших компании, созданных с нашей помощью, хотя до запуска нами Кандинского месторождения это считалось нерентабельным.
Думаю, что мы обязательно найдем нечто уникальное и производимое только у нас.

Александр Беляев, ТИСК, г. Томск.

– Раз уж разговор зашел о песках, то давайте обратимся к не совсем приятной для вас теме. Некоторое время назад подконтрольные вам компании обвинили в поставках некондиционного песка на объекты строительства «Росатома». Чем все в итоге обернулось?

– Не обвинили, а опубликовали материалы в некоторых томских СМИ. Такое иногда случается (Александр Юрьевич улыбается) при соперничестве за рынки сбыта. Как ни крути, а рынок инертных материалов Томской области – это сотни тысяч и миллионы тонн продукции. В итоге было проведено расследование, которое дало поразительный результат. То есть, когда к делу подключились компетентные органы, выяснилось, что пакет документов, необходимый для поставок песка объектам «Росатома», был только у одного карьера – Надеждинского. Вместе с тем был выявлен ряд подрядчиков, которые заключали договора с нашей компанией (к примеру, на 10 тысяч кубометров) оплачивали 100 кубометров, а оставшиеся объемы возили непонятно откуда. По результатам этих проверок мой тогдашний бизнес оказался чист, вот и все, что я могу сказать по этому поводу.

Александр Беляев, ТИСК, г. Томск.

– Какие перспективы в сфере недропользования вы видите в пределах Томской области?

– Здесь есть золото, есть полиметаллы, металлические руды. Да, для запуска проекта того же Бакчарского железорудного месторождения планировалось привлечь 30 млрд долларов, это очень крупные деньги. И они не «зашли» в область по целому ряду обстоятельств, однако думаю, что рано или поздно эти деньги сюда придут. Дело в том, что аналогичную руду сегодня везут на металлургические предприятия Кузбасса из Австралии. То есть к месторождению нужно строить железную дорогу, а это огромные вложения. Работы в Бакчаре ведутся, проект не похоронен. И будь у меня необходимые ресурсы, я бы без сомнений взялся за этот проект.

Что же касается того же золота, то на территории Томского района существовало три прииска. В царское время рентабельность добычи определялась в золотниках на пуд – это примерно до 10 грамм на кубометр. Сегодня рентабельность в промышленности начинается от 300 миллиграмм на кубометр. Соответственно, в те времена с месторождений были сняты сливки, остальное было нерентабельно, так как люди работали лопатами, тачками и руками.

Вообще, в Томской области есть столько всего неосвоенного, что на это целой жизни не хватит. Главное это вовремя увидеть, качественно проработать проект и по-настоящему жить им. Иначе, разумеется, ничего не произойдет.

Александр Беляев, ТИСК, г. Томск.

Компании:

Читайте также: