А потом недоумеваете по поводу последствий
У нас принято обвинять непонятно кого в безразличии к жизни провинции, тем более глубинки, тем более сибирской. Вот, мол, сидят они где-то там наверху, наели повсюду мозоли и никак нам не сочувствуют.
А теперь попробуйте поставить себя на их место, только ненадолго. Вот просто берете свой любимый поисковик и читаете все, что произведено за этот день о Томске и для Томска. Получилось? Вас чем-то заинтересовал итоговый результат?
Людям не просто «говорят то, что они хотят услышать», за них работают эхом – Москвы, отдельного ведомства, конкретной фигуры. Фигура, например, говорит про «Даешь миллион тонн дикоросов в год!», региональное эхо отзывается с нужной степенью искажения: «Даем 50 тысяч тонн, что на 3% больше любимых соседей!»
Это вполне понятно и, скорее всего, в чем-то оправданно. Но позвольте задать еще один вопрос: а что, кроме нужных кому-то искажений, мы (область и конкретно ее информационная отрасль) в данном случае произвели? Мы ведь ничего своего не вложили в общую информационную повестку дня. Ну и кто в итоге нас видит, знает и ценит?
К Сергею Галицкому нужно относиться по-разному, но своими интервью он сделал для репутации Краснодарского края едва ли не больше, чем вся краевая пиар-служба. А что он, по сути, сказал-то? Просто не был чьим-то эхом, и все. И о какой-то оппозиционности «режиму» здесь речи не идет: те, кто знаком со знаменитой «подпольной» записью с исполкома Российского футбольного союза, могут это подтвердить.
Да и томские потребители информационной продукции оказываются в итоге обделенными, им интереснее «потреблять» друг друга в комментариях и отзывах к материалу, нежели «считывать» оригинал. Исключения, конечно, есть, но это ведь именно исключения.
И вот тут мы подходим к важному вопросу о «сырье» для местной информационной отрасли. С ним сейчас откровенная беда. Нам могут сказать, что качественное СМИ должно само уметь добывать нужную ему информацию, и это, разумеется, так. Но когда процесс добычи превращается в бесконечное перебирание шлака, а потом начинает заканчиваться и он, то тут уже непременно стоит объявлять тревогу.
Наверное, это происходит не только у нас, но если в Томске есть амбиции по поводу какого-то особого ума и образовательной среды, то их надо хоть чем-то подкреплять. Я никогда не поверю в образовательный центр высокого уровня, в котором практически не с кем качественно поработать над освещением проблемы инфляции. Это сегодня ключевой фактор внутренней политики и экономики, по поводу которого томскому сообществу почти нечего сказать. А если вы не высказываетесь по ключевым вопросам и не имеете по их поводу ценного для других мнения, то кому вы тогда можете быть интересны?
Корпоративный сектор фактически перешел в режим тишины, из чего внешний наблюдатель может сделать вывод о конце томской экономики. Светофор на главной улице не работает, хулиганы фонарь разбили на трамвайной остановке, в центре города замечены коровы: о чем это все может быть? В городе с мухой и ее отходами на гербе повестка богаче.
И вы, дамы и джентльмены, врете – прежде всего, самим себе – когда заявляете, что вам нечего сказать по всем возможным поводам. Слово выбрано грубоватое, но ведь и реальность сейчас такая, зачем тогда лишний раз смягчать? Я ведь себя здесь за скобки не вывожу, мы все вместе губим город, который все больше проигрывает даже соседям.
В этом месте меня вполне могут упрекнуть в том, что я все это затеял ради денег, а раз я такой жадный, то и получаю со всеми остальными «медиа-жадюгами» бублик вместо диалога. Про рынки сбыта мы уже говорили, про сырье тоже, теперь вот подошли к теме оборотных средств. Вы видели когда-нибудь производство, которое может работать без них? Самые пламенные энтузиасты и заключенные без этого не могут, так чего же вы хотите от нас? Мы готовы меняться и уже внедряем альтернативный механизм софинансирования редакционной деятельности. Об этом подробнее будет рассказано отдельно, здесь же закончим выводом, решающим для первого этапа производственной цепочки. Дайте нам сырье, с остальным как-нибудь разберемся.
