Как дела у особистов

Генеральный директор управляющей компании особой экономической зоны «Томск» Константин Каминский о том, что изменилось и не изменилось этим летом.

24 августа 2016 года было решено передать полномочия по управлению ОЭЗ ТВТ «Томск» на региональный уровень. Если точнее, то между Минэкономразвития РФ в лице «конкурсного председателя по ОЭЗ» Александра Цыбульского и Томской областью в лице ее главы Сергея Жвачкина было заключено соглашение о передаче управления ОЭЗ в ведение Администрации Томской области.

В июне этого года глава МЭР Алексей Улюкаев заявил о том, что 10 из 33 существующих в стране ОЭЗ подлежит закрытию. Неделей ранее довольно сдержанный в оценках пресс-секретарь президента Дмитрий Песков заявил следующее: «Институт крайне неэффективный оказался; по крайней мере, он неэффективно себя проявил в нашей стране. Очень дорого, с очень малой отдачей, с нулевым КПД». Федеральное финансирование дальнейшего развития ОЭЗ было решено закрыть. 28 сентября, то есть буквально на днях, Дмитрий Медведев своим указом ликвидировал восемь ОЭЗ – шесть туристско-рекреационных и две портовых.

В Томске пока все на своих местах. В том числе и гендиректор АО ОЭЗ «Томск» Константин Каминский.

kaminski_1

– Константин Валериевич, каким образом произошел раздел зон ответственности между регионом и федерацией в том, что касается томской ОЭЗ?

– Проект, безусловно, остался под федеральным контролем. И речь здесь идет не только о Томске: функции контроля за развитием ОЭЗ, обязанность по отчету перед Правительством о развитии этого направления остается за МЭР. Причина проста – в этот проект были вложены значительные средства федерального бюджета. Во-вторых, полностью сохранены льготы по федеральным налогам для наших резидентов. И контроль за тем, как они предоставляются, аналитика того, как они влияют на развитие резидентов – все это опять же остается за МЭР. Ну и в третьих, есть закон об ОЭЗ, и там четко прописано, кто и как осуществляет государственную политику по развитию особых экономических зон. Закон, опять же, никто не менял.

– Каким образом осуществляется контроль?

– Он носит непрерывный характер. Есть стандартные ежеквартальные отчеты о деятельности ОЭЗ в целом. Есть проверки резидентов на предмет выполнения ими утвержденного бизнес-плана по всем заявленным показателям. Есть проверки управляющей компании, то есть нас, по поводу того, как мы выполняем свои обязанности в рамках соглашения об управлении ОЭЗ. Изменилось в этом плане то, что Администрация Томской области теперь тоже будет отчитываться в МЭР о выполнении переданных ей полномочий.
На уровень субъекта федерации передано, скажем так, оперативное управление ОЭЗ. В первую очередь это касается вопросов привлечения проектов, а также наделения претендентов статусом резидента.
Ранее заседания экспертных советов, в рамках которых и принимались решения о статусе резидента, проходили в Москве. Это был своего рода барьер, особенно для небольших проектов. Кроме того, имела место планка по накоплению проектов из разных регионов. То есть совет при министерстве собирался при достижении некоей суммы заявок (конечно же, прошедших первичный отбор) по всем профильным ОЭЗ. У нас, скажем, их могло быть много, у других не очень. Но без них совет собрать было нельзя.
Понятно, что теперь с этим все будет гораздо проще, так как нужные полномочия переданы на уровень области.

Кроме этого региону переданы полномочия по осуществлению функций государственного заказчика. То есть область теперь сама может решать вопросы о том, как, где и чьими силами строить объекты внутри ОЭЗ. И когда в следующий раз на это будут выделены средства федерального бюджета, они придут на наш уровень в виде субвенций. Область выберет и конечного заказчика (тут выбор невелик), и генподрядчика.
Да, в ближайшие три года в федеральном бюджете не предусматриваются новые средства на развитие ОЭЗ. Инвестиции «ужали» не только нам, но и нам тоже. Однако все мы понимаем, что кризис не вечен. Да и десяти лет не прошло со времени пика предыдущего. В 2008 году здесь наблюдалась схожая ситуация, и строительство части объектов было перенесено на последующие годы. Теперь мы их видим, они есть, они работают. Поэтому в определенном смысле это для нас достаточно привычная обстановка.

– Как оцениваете обратную связь по поводу случившегося от потенциальных резидентов?

– Как вполне конструктивную ну и, наверное, даже сдержанную – какого-то ажиотажа вокруг этого события мы не заметили. Гораздо более заметный отклик вызвал десятилетний юбилей ОЭЗ «Томск», который мы отметили весной этого года.

Очень многие тогда захотели разобраться в том, что же это такое и чего всем нам удалось здесь добиться за прошедшие десять лет. Не секрет, что еще лет пять тому назад в Томске были распространены стереотипы о том, что ОЭЗ это что-то такое за забором, где все очень сложно в плане регламентов и режима. Да и вообще, многим было непонятно, зачем это нужно и кто здесь, собственно, работает. В общем виде это звучало так – там слишком много контроля, но контролировать некого, «зона стоит пустой».

Сейчас ОЭЗ воспринимается иначе даже на самом обывательском уровне. Есть очевидные внутренние успехи – их наши резиденты, как правило, стараются не афишировать, и это их право, но что-то все равно просачивается наружу. Есть внешняя по отношению к ОЭЗ инфраструктура, которая создана благодаря ей и которой сегодня пользуются все томичи. Про дороги и развязки знают очень многие, а вот, например, про 50 км новых инженерных сетей – уже нет. Но даже если брать только дорожную составляющую, то можно увидеть следующую картину. Если общий объем бюджетных инвестиций в ОЭЗ составил порядка 12 млрд рублей, то новые районы жилой застройки (по сути возникшие на основе этой транспортной инфраструктуры) смогли привлечь уже более 25 млрд рублей. Собственно, это и есть мультипликативный эффект от реальных инвестиций.

Мы планируем и дальше задействовать этот механизм. Хотя бы потому, что эффект является взаимно направленным. Если благодаря деятельности зоны здесь складываются условия для современного жилищного строительства, то и ОЭЗ это только на руку. Потому что без комфортной социальной инфраструктуры поблизости мы не сможем привлечь достаточное количество новых резидентов, это факт.

kaminski_22

 

– Переходя к вопросу основного содержания деятельности ОЭЗ технико-внедренческого типа – что изменится в этом отношении?

– Общая логика проекта остается прежней. Мы не занимаемся и не планируем заниматься транзитом сюда уже состоявшихся компаний с их отлаженным производством. ОЭЗ остается площадкой, нацеленной на развитие технологических стартапов. У нас есть представительства состоявшихся компаний, но это отдельные юридические лица, реализующие новые наукоемкие проекты.

Во-вторых, эта логика предполагает быстрый рост проектов. Начинается все, как правило, с технологической инициативы, затем идет создание команды, оформление юридического лица. Если все сложилось, то далее следуют первые контракты и набор персонала под его исполнение. Есть пример, когда компания-резидент ОЭЗ за год выросла в три раза – с 50 до 150 человек. То есть, здешняя среда отличается от «стандартной» еще и этим.

Безусловно, технико-внедренческая деятельность как работа по созданию интеллектуальной собственности, является едва ли не самой рискованной в структуре экономики. Случаются и неудачи – около двух десятков проектов, реализовывавшихся здесь, не получили предусмотренного бизнес-планом развития и вынуждены были закрыться. Либо продукт устарел к моменту его вывода на рынок, либо команда развалилась, либо запланированный источник средств не сработал.

Согласно первоначальному закону об ОЭЗ, в рамках технико-внедренческого направления предписывалось создание технологий и техдокументации. Но никак не конечной продукции. Время показало, что подобные ограничения непродуктивны, и компаниям нужно давать возможность производить то, что ими, собственно, и создано. Поэтому внутри ОЭЗ разрешена производственная деятельность, есть и практические результаты, в том числе у нас.

– Это как-то институционально оформлено?

– Да, полтора года назад в законодательство были внесены поправки, направленные на унификацию видов ОЭЗ. Изначально их разделили на четыре типа – промышленно-производственные, технико-внедренческие, логистические и туристско-рекреационные. Первые три типа предполагается свести к общему формату, и законом уже созданы для этого необходимые условия. Это разумный шаг, который обеспечивает ОЭЗ новыми возможностями по привлечению инвестиций. Ну а компании-резиденты получают дополнительный ресурс для дальнейшего развития своих проектов.

– Что будет с проектом строительства экспоцентра? Вопрос не праздный для томских предпринимателей, далеких от внедренческой тематики, но прямо заинтересованных в выставочной деятельности.

– Срок окончания строительства центра намечен на IV квартал 2017 года. Он никуда не сдвигается и финансирование проекта в целом никто не отменял. Выставочные площади внутри объекта запланированы в размере 4 тыс м². Там же будет организовано отдельное пространство для проведения совещаний, круглых столов и т.д. Кроме этого предусмотрены места для организации кафе, складских помещений. Снаружи будет организована большая парковка, а также открытое пространство для организации уличных выставок, это приблизительно еще 3 тыс м². Проект центра был разработан специалистами ТГАСУ, в настоящий момент на объекте работают подрядчики, а мы все это тщательно контролируем.

– Для более полного понимания – центр будет больше той же «Гармонии», в которой сейчас проводятся крупные мероприятия?

– Нет, «Гармония» это все же спортивный объект, для них определены другие нормативы. Во-вторых, мы при разработке техзадания и проектирования были уже заметно ограничены по деньгам. Нужно было искать оптимальное решение, соответствующее и задачам, и ресурсам. В итоге было предложено вписать новый объект в существующую инфраструктуру таким образом, чтобы она его всесторонне дополняла.
Рядом – то есть в реальной шаговой доступности – расположены сразу три других современных объекта. И в случае по-настоящему массовых мероприятий все это будет работать как единый комплекс. И это не какое-то спонтанное решение, мы долго советовались с представителями самых разных структур о том, насколько это адекватно и эффективно. Уверен, что уже в 2018 году там начнется ритмичная деловая жизнь. Над этим вопросом мы тоже работаем загодя, сейчас, например, прорабатывается вопрос об операторе – нужно понимать, как и в каких параметрах всем этим управлять, имея ввиду постоянную востребованность объекта.

kaminski_33

 

– Вы упомянули и о новых возможностях по развертыванию производственной деятельности в рамках ОЭЗ, и об опыте создания в Томске промышленных парков. Нет ли здесь рисков наложения проектов, или даже создания избыточного предложения, сегменты которого будут только вредить друг другу?

– При разработке концепций ОЭЗ, томских промышленных парков, северской территории опережающего развития в их основу изначально закладывалась специализация. Промышленные парки, например, создавались как универсальная производственная площадка для субъектов МСБ. Там есть разделение на пищевое направление и все остальное – что естественно – но как единый проект это именно универсальная производственная платформа. Наша северная площадка, которая, кстати, располагается через дорогу от одного из этих парков, специализируется на довольно узком направлении. Первая очередь и проектируемая сейчас вторая Северной площадки ОЭЗ создавалась под цели формирования нефтехимического кластера. При этом первая очередь может принять только один такой проект, все остальное уже занято. Вторую очередь мы сейчас проектируем, но пока неясен источник финансирования для реализации такого проекта. Ну а промышленный парк уже в этом году буде готов принять первых резидентов. Так что даже по временной шкале у нас нет пересечений.

– Одним из направлений развития в рамках прежней модели было привлечение сюда подразделений крупных предприятий извне. Например, Лианозовский электромеханический завод. При этом никто особо не скрывал, что интересует их здесь кадровый ресурс. Более дешевый, чем в той же Москве. Есть ли риск «просадки» этого направления из-за того, что ОЭЗ передана на уровень области?

– Ни один резидент не появился здесь через его дополнительное «стимулирование» федеральными структурами. Это всегда было результатом совместной работы управляющей компании ОЭЗ и областной администрации. И никто нам в этом не помогал. Безусловно, главным ресурсом для привлечения сюда высокотехнологичных компаний извне является кадровый потенциал. Потому что ограничения нашей логистической схемы известны. И дело не только в Томске и его низком транзитном потенциале. В радиусе 500 км от нас нет нужного по объему рынка сбыта для тех же товаров длительного пользования. Дальше – может быть, и есть, но это уже большое плечо для транспортировки готовой продукции. Нам нужно делать либо что-то совсем уникальное, когда плечо не имеет значения. Либо то, что весит очень мало, либо просто передается по линиям связи. Я сейчас не про сырье, разумеется, а про сложную продукцию. И вот здесь кадры действительно решают многое.

– Но ожидания – по крайней мере, у оптимистов – ведь были на уровне реального хайтека, в том числе и по «железу».
­

– Есть и это, просто компании-резиденты не спешат о чем-то открыто сообщать. И мы без их согласия тоже не можем этого делать. Стоит отметить, что резиденты, как правило, производят не конечную продукцию, сразу попадающую на полки магазинов, а составные элементы этой продукции, рынок сбыта которых обеспечен заранее. Есть пример компании «Стелс», которая производит конечные электронные изделия. Если говорить о программном обеспечении, то на подходе уже реализация сразу нескольких проектов, связанных с созданием именно здесь в Томске значительного количества рабочих мест.

kaminski_44

 

– Как обстоит дело с направлением малотоннажной химии?

– Томские представители этого направления не так давно объединились в ассоциацию, поэтому мы рассчитываем на то, что теперь нам будет легче договариваться. Суть в том, что мы создаем инфраструктуру для малой нефтехимии в рамках нашей северной площадки. Это – цель. Одна из основных задач, которую мы при этом перед собой ставим, состоит в том, чтобы понять конкретику условий. И это логично – если мы это управляющая компания, то мы должны заниматься именно этим. То есть создавать инфраструктурные условия для развития.

Но с нами до сих пор говорят о деньгах – дайте нам денег и мы покажем рост. Мы не даем деньги, и не можем их давать, для этого существуют специальные институты развития, фонды и т.д. Поэтому отрасли нужно сформировать внутри себя иное видение этого вопроса.

Это старая проблема – не каждый бизнес намеревается приложить максимум к тому, чтобы выжить, но каждый готов взять деньги. Мы же хотим создать условия для реалистичных проектов. Если говорить о конкретике, то у стартующих проектов в этой отрасли очень много проблем с проектированием. Любое химическое производство нуждается в массе необходимых элементов – очистные сооружения, безопасность и т.д. Это влечет за собой очень большие затраты, которые зачастую превышают стоимость основной установки, производящей конечный продукт. Мы подходим к вопросу именно с этой стороны – ОЭЗ старается взять на себя все стороннее, чтобы резидент сосредоточился на основном.

– Несколько лет назад «химики» из ОЭЗ жаловались нам на барьеры в получении нужных им импортных реагентов и прочих расходных материалов из-за рубежа. Этот вопрос удалось решить на каком-то приемлемом для сторон уровне?

– Это продолжение предыдущей темы. Можно долго говорить о том, что все должно быть проще. Но работать ведь все равно придется по правилам – есть законы, подзаконные акты, установленный документооборот, разрешительная система и т.д. Это можно критиковать сколько угодно, и зачастую критика будет внешне очень справедливой.

Но в итоге почти всегда окажется, что в основе всего этого лежат вопросы безопасности. Государства, человека, окружающей среды, чего-то еще. Чем сложнее продукт, тем сложнее будет его ввезти, сертифицировать – это общее правило. Мы как управляющая компания работаем и с таможней, и с другими органами власти, выдающими разрешительную документацию на ввоз такой продукции. И лично я не могу сказать, что какой-либо проект у нас «просел» именно по этой причине. Никакой тайны в регламентациях по импорту нет, все это нужно закладывать в проект изначально. Да, многое нужно сертифицировать, за что-то нужно платить деньги, но это все работает далеко не первый день.

– В обсуждениях нововведений встречается следующее суждение – проект «перековали» из технологического в девелоперский. Оспорите?

– Это слишком обобщенный взгляд на происходящее. Для компаний, которые занимаются технико-внедренческой деятельностью или планируют это, проект ОЭЗ – это место для реализации новаторских идей. Для нас как управляющей компании – девелоперский. В том смысле, что нам необходимо развивать территорию для привлечения новых резидентов. Для того, чтобы людям было комфортно здесь работать. Управляющая компания является акционерным обществом, из закона никто пока не убирал пункт про прибыль как важнейший элемент его деятельности. Мы не говорим о прибыли как таковой, у нас другие ключевые показатели эффективности. Но и работать в убыток мы не имеем права.

Цель по интеграции ОЭЗ в городское пространство и создания здесь современного делового центра города поставлена нами уже достаточно давно. Но и технико-внедренческое направление никто «убирать» не собирается. Одно другому никак не мешает, все обстоит ровным счетом наоборот.

Фотограф: Дмитрий Карпушев

Читайте также: