Одна из главных соматических реакций на глобальный кризис 2008 года заключалась в сбросе комплексов по поводу объема и качества фондовых рынков. В России – которую тогдашний министр финансов Алексей Кудрин поспешил объявить всему миру «островом стабильности, готовым помогать мировой экономике» (Давос, январь 2008) – получила распространение следующая идейная конструкция:
1. У нас слабый, маленький и в целом недоразвитый фондовый рынок.
2. Большие, сильные и развитые фондовые рынки оказались больными.
3. Эта болезнь ударила по всему организму их носителей.
4. Недоразвитость нашего фондового рынка стала благом.
5. Российская – одна из наименее зараженных «фондовой заразой» экономик.
Чуть позже пассаж про остров стабильности станет инструментом всевозможных ехидств, Кудрину (как обычно) все забудут, однако вывод о благости неразвитого рынка ценных бумаг останется в ходу.
Более того, производственный капитал все чаще начнут жестко противопоставлять финансовому, а мир машин и мир фондовых инструментов будут помещены множащимися сторонниками этого подхода в традиционную схему «эксплуатируемый-эксплуататор». Если же вспомнить о том, что российское среднее предпринимательство – это, как правило, и есть форма жизни частного производственного капитала, то скепсис в отношении его бумаг становится предельно внятным.
Иная точка зрения на вопрос кратко исчерпывается классическим it`s just business. (первая часть разговора здесь)
– Говоря языком предпринимательской повседневности, каким образом будут выстраиваться продажи?
– В первую очередь, это будет прямая покупка облигаций на бирже через брокерский счет, когда инвестор самостоятельно подает заявку с терминала.
Есть вполне работоспособный вариант с паевыми инвестфондами (ПИФы). По сути, это обособленный имущественный комплекс, находящийся в управлении УК, которая имеет лицензию на осуществление такого рода деятельности. И с этой точки зрения ничего сложного здесь нет – создается, условно говоря, ПИФ регионалов. Под него формируется стратегия, в которой описывается, что фонд, к примеру, будет инвестировать в определенные отрасли или сектора (по правилам, основная идея ПИФ должна быть прописана в инвестиционной декларации). Далее ему присваивается риск-профиль, опять же условно – от агрессивного до спекулятивного, ввиду известных рисков. Вот, собственно, и все: после этого можно приступать к привлечению инвестиционных средств в эти ПИФы. Для инвесторов преимущества такого формата заключаются в том, что они инвестируют не в одного конкретного эмитента, а идут этаким широким фронтом. То есть, все выстроено так, что если где-то убыло, то где-то тут же прибыло.
– Некоторые в этой связи уже высказали опасения по поводу пенсионных фондов…
– Откровенно говоря, отечественные средние компании – это не те субъекты, которым вы, я или еще кто-то другой готовы доверить таким образом свою будущую пенсию. С точки зрения пенсионных фондов, задачей которых является обеспечение консервативной доходности и надежности, эти бумаги являются чересчур рискованными и агрессивными. Поэтому я не думаю, что их включат в перечень разрешенных для ПФ, разве что на какой-то незначительный процент. Например, порог будет равен 5% – ну и зачем это крупным пенсионным фондам, если 5% от капитала по их портфелю – это, как говорится, ни о чем?
– Судя по всему, рынок (по крайней мере, поначалу) будет довольно жестко регламентирован – рамками, цензами, быть может, чем-то негласным и неформализованным. Можно ли ожидать, к примеру, того, что государство – в том или ином проявлении – с порога установит для среднего бизнеса некие требования к ценообразованию?
– Речь идет о бирже, и здесь трудно представить наличие столь же жесткого механизма по ограничению ставок как, например, в случае с депозитами по страхованию вкладов. Там ЦБ четко сформулировал – вот средняя максимальная ставка по банкам списка Топ-10, кто захочет «накинуть» больше 2%, тот должен быть готов и платить намного больше страховых, и находиться под существенно более плотным контролем.
На бирже уже есть свой и при этом вполне жесткий ценз, формирующий списки компаний первого и второго эшелонов. Насколько я могу судить, в этом случае будет разработан отдельный, третий ценз. То есть компании, претендующие на биржевое размещение, будут обязаны пройти экспертизу, показать какую-то историю, обороты и т.д. И это нормально. Однако цены на облигации они, на мой взгляд, будут устанавливать самостоятельно. Или в каком-то рекомендательном формате. Чтобы биржа продиктовала, к примеру, «16% и ничего сверху!» – такое маловероятно и так сейчас не делается.
– Опасения по поводу пенсионных дел, цензов и прочего связаны с позицией государства в этом вопросе. Уже заявлено, что оно намерено брать на себя основные риски, а это означает и особые права (по установке правил в том числе), и необходимость изыскания немалых средств. Участвовать в создании нового рынка, разогревать на нем спрос (то есть, по факту, начать что-то активно скупать), купировать риски – это стоит больших денег, с которыми и без того проблемы. Отсюда и разного рода предположения, о пузыре и пирамиде в том числе.
– Если говорить о государственной активности в этом русле и намерениях по поводу маркет-мейкера, то здесь определяющим является вопрос «зачем». Вариант, когда государство хочет посредством такого механизма национализировать эффективные предприятия среднего сегмента – это одно.
А вот случай, когда активность намечается просто для того, чтобы разогнать рынок (то есть, самого разгона ради), то это уже совсем другое. Есть хороший фильм «Бойлерная», который я всем рекомендую, в нем описывается деятельность «черной» инвестиционной конторы, которая и занималась искусственным стимулированием спроса. Ни в коем случае не хочу сравнивать государство с этой конторой. Важным здесь является то, что попытки искусственно стимулировать спрос на фондовом рынке, как правило, ведут к пузырям и краху – как только под такой разгон спроса кончаются деньги.
– Как быть с опасениями по поводу того, что все это затевается спекуляции ради, ей же в итоге и будет исчерпано?
– Здесь снова достаточным будет вернуться к вопросу различения акций и облигаций. Игра на динамике цен – это про акции. И это еще одна причина, по которой эмитентам среднего уровня может быть невыгодно выпускать акции. А вот на облигациях уже не поспекулируешь. Вы ее покупаете, в этом же моменте рассчитывается доходность погашения с учетом ее текущей стоимости и оставшегося купона. Далее вы просто ждете этот купон, а затем дату погашения облигации. Даже если вам, что называется, «припекло», то вы можете продать ее в моменте вместе с накопленным купонным доходом.
Возможен вариант, когда компания-эмитент внезапно объявляет: «У меня плохо с деньгами». Тогда действительно ее облигации тут же полетят вниз – у большинства инвесторов попросту сдадут нервы, они захотят от них избавиться, по закону спроса и предложения товар хлынет на рынки и его цена упадет.
– Года три назад, при всех уже тогдашних сложностях с банковским кредитом, в предпринимательской среде был довольно распространен оптимизм по поводу свободных средств. Дескать, денег в стране валом, у одних недобросовестных чиновников (которых тоже валом) миллиарды серых средств, которые объективно нужно куда-то вкладывать. Кубышка может потянуть новый сектор?
– Не так давно я готовился к одному мероприятию и обратил внимание на объемы депозитов только физических лиц в Томской области. Так вот, это приблизительно 200 млрд рублей. А еще все мы знаем, как сейчас выдаются кредиты – они выдаются плохо. Куда в этом случае уходят депозитные средства? Ведь если банк их где-то не «прокрутит», то он просто не сможет обслуживать уже свои долговые обязательства.
А банк выводит эти деньги на тот же самый фондовый рынок, где покупает, к примеру, те же облигации федерального займа (ОФЗ). То есть физлицам он платит 6%, у государства получает до 11,5%, вот на эти 3% и живет, все как в известном анекдоте. Ну и зачем в итоге мало-мальски грамотному инвестору прокладка в виде банка? Если, как минимум, можно выйти на рынок самостоятельно и купить те же бумаги?
С «коррупционным капиталом» уже совсем другая история. Чиновники относятся к категории публичных должностных лиц, поэтому, как правило, совсем не каждый банк рад брать их на обслуживание. Есть такая вещь как комплаенс-контроль, упрощенно – контроль за потенциальными убытками, связанными с нарушением законодательства, санкциями надзорных органов и т.д. И в серьезных банках эта процедура отлажена на весьма высоком уровне. То есть, когда такой банк интересуется у чиновника, откуда деньги, заведомо превышающие официальный доход от госслужбы, ответ в духе «по улице шел, чемодан в кустах нашел» его не устроит. Получается, что депозиты для серых капиталов – это не вариант.
Идем дальше, многим должностным лицам запрещено лично инвестировать в ценные бумаги, для этого есть опосредованные формы. Например, доверительное управление, когда управляющий работает на деньги чиновника с ценными бумагами, но что это за бумаги, чиновник не знает. Конфликта интересов как бы не возникает, все гладко. Еще один вариант для них – это инвестиционное страхование жизни, то есть, по сути, инвестирование, «завернутое» в страховую оболочку. Главный недостаток и плата за «завернутость» – низкая ликвидность этих бумаг. Вариант номер три это старые добрые родственники – талантливые жены, эффективные управленцы-родители и т.д.
Так что в том или ином виде этот капитал на рынке есть давно, вопрос в квалификации того, кто им распоряжается. Если этот человек ничего не понимает в этом деле, то, скорее всего, он будет покупать ОФЗ. Если у него уже есть какая-то квалификация, то он с удовольствием рассмотрит и бумаги средних компаний. А способ их купить опять же найдется.
– Возвращаясь к спросу. Возьмем абстрактную томскую компанию, которая решила разместиться на бирже. При всем нашем пафосе для внутреннего употребления, Томск знают мало, то есть, существует риск неудачной эмиссии бумаг. С этим можно работать?
– Риск действительно есть. Компания понесла издержки по выходу на рынок, а бумаги не раскупили – хорошего в этом мало. Возникает проблема маркетинга, причем довольно специфического, привычные средним компаниям формы и каналы здесь вряд ли будут уместны.
На мой взгляд, такой маркетинг должен давать ответ на следующий вопрос: «За что я должен дать вам денег и где гарантия того, что вы мне их вернете?» Если компания сможет это показать через, к примеру, такие вещи как «мы 20 лет работаем на томском рынке и за его пределами, вот наша продукция, вот отчеты, вот бизнес-план (в нем, кстати, должен разобраться непрофессионал финансового рынка)» – уже неплохо, но это, как говорится, обязательный минимум.
Кроме того, могут сработать активные продажи. Например, я собственник компании среднего уровня, знаю несколько богатых людей. Мы кулуарно общаемся и, если все получается, ударяем по рукам. Такое случалось и раньше, но там фигурировали расписки или договоры займа, которые, в случае чего, очень трудно сбыть с рук, если мне, как инвестору, срочно понадобились деньги или их часть. С биржевыми бумагами все иначе, их можно сбывать, целиком или частями, в любое время.
Можно продвигать бумаги через крупного брокера, и это будет уже совсем другая по размерам и возможностям аудитория.
– Завершая тему государства, имеет смысл затронуть и местный уровень – раз речь идет о компаниях среднего (не в последнюю очередь – регионального) масштаба. Например, власти регулярно отчитываются о продвижении готовой продукции работающих здесь компаний. Это уже не говоря об отчетности по поводу реализации федеральных инициатив. В этом разрезе, на ваш взгляд, можно ожидать какой-то активности?
– Вряд ли. Тот же админресурс здесь срабатывает слабо. Вот, например, у частного лица есть 5 млн. честно заработанных рублей, которые он хочет инвестировать в ценные бумаги. Ну и как его можно административно «убедить» купить бонды томской компании? Заставить? Нет. Убеждать? Скорее, может иметь место подряд, когда сама власть выступает инвестором. Может быть, в рамках закона о госзакупках, возможно, они придумают что-то еще.
– По поводу возможного предложения от томских компаний могут быть какие-либо прогнозы?
– Ничего конкретного пока, конечно, сказать тут нельзя. Есть то, о чем я уже упоминал – где-то раз в месяц на меня выходят томские бизнесмены с вопросами на тему потенциального размещения. И в среднем речь идет о 500 млн. рублей.
Что им можно посоветовать? Я в таких случаях предлагаю сначала ответить на три вопроса, прежде всего, это важно для самих бизнесменов.
Первый вопрос – а почему ваши бумаги должны купить? Банковский кредит понятен, банк должен кредитовать, размещая тем самым депозитные средства. У него есть план продаж, кредитный комитет, и т.д. А вот как уговорить частных инвесторов дать вам денег, брокер, по большому счету, не советчик. Техническую сторону мы берем на себя, тут вопросов нет, это наша работа. И если вы сформируете уникальное торговое предложение (с чем, кстати, у наших компаний бывают заметные проблемы), то мы его, конечно, озвучим: если оно сработает, мы все в выигрыше. Но нужно понимать, что в этом деле никто не будет делать чужую работу. У инвесторов свой интерес и свои риски, у брокеров и эмитентов – то же самое.
Додумывать за вас ваш маркетинг никто не станет.
Во-вторых – а вам точно нужен миллиард? Может быть хватит 300 млн? У вас продумано, как вы будете их использовать и возвращать?
Ну и третье – стоимость размещения. До недавнего времени разговор об эмиссии начинался от 1 млрд рублей, это была нижняя планка, начиная с которой вас попросту начинали видеть. В прошлом году начали появляться истории в 500 млн и даже 100 млн. То есть сформировалась возможность договариваться об издержках, приемлемых для того же эмитента. И на вопрос об этой приемлемости нужно также найти четкий ответ.
Подведу итог нашей беседе и своему комментарию. В целом инициатива очень позитивная для всех участников, для эмитентов-компаний МСП, для инвесторов, для посредников в виде биржи и брокеров, для государства. Главное, чтобы каждый участник этой системы понимал, какую часть работы должен проделать он сам, которую никто за него не сделает, и чтобы здесь не было места чересчур агрессивному искусственному стимулированию этого механизма, иначе в итоге можем получить либо мертворожденный проект с хорошим коррупционным потенциалом, либо пузырь на финансовом рынке.
